Если я тогда не застрелился… то, клянусь вам, это была не трусость… для меня было бы облегчением спустить уже взведённый холодный курок… но, как бы объяснить это вам… я чувствовал, что на мне ещё лежит долг… да, тот долг помощи, тот проклятый долг… меня сводила с ума мысль, что я могу ещё быть полезен ей, что я нужен ей, уже… это было ведь утро четверга, а в субботу… я ведь говорил вам… в субботу должен был прийти пароход, и я знал, что эта женщина, эта надменная, гордая женщина, не переживёт своего позора перед мужем и перед светом… О, как мучили меня мысли о бессмысленно потерянном драгоценном времени, о моей безумной опрометчивости, сделавшей невозможной своевременную помощь… часами, часами, клянусь вам, ходил я взад и вперёд по комнате и ломал себе голову, стараясь найти способ приблизиться к ней, исправить свою ошибку, помочь ей… Что она больше не допустит меня к себе, было для меня совершенно ясно… я всеми своими фибрами ощущал ещё её смех и гневное
вздрагивание её ноздрей… часами, часами метался я по своей узкой комнате… был уже день, время приближалось к полудню…
Источник: Стефан Цвейг, Двадцать четыре часа из жизни женщины (сборник).